Форум » Творчество участников клуба » Просто хорошие стихи » Ответить
Просто хорошие стихи
Markuza: Вот откопала интересные стихи – решила поделиться.
Иеремия Вишневецкий: Бронепоезд "Пролетарий", песня из фильма "Дни Турбиных" Музыка: В. Баснер Слова: М. Матусовский Пусть вся даль в сплошном пожаре, Пусть кружит, метёт пурга, Бронепоезд «Пролетарий» Грозно мчится на врага. Впереди дорог немало, И метёт его свинец, Миру новому - начало, Миру старому - конец. Песня, как дальний гром, Слышится где-то: «Смело мы в бой пойдём За власть Советов» Чья-то тень на крутояре, Кто-то прячется в овраг, Бронепоезд «Пролетарий» Мчит вперёд на всех парах. Знают это, знают паны, Знают сёла, города, Что к былому нет возврата, И не будет никогда. И всё, как дальний гром, Слышится где-то: «Смело мы в бой пойдём За власть Советов» На земном на нашем шаре, Дни и ночи напролёт Бронепоезд «Пролетарий» Справедливый бой ведёт. То вдруг небо станет алым, То опять наступит май, Будто впрямь летит по шпалам Революция сама.
Иеремия Вишневецкий: Стихи И. Губермана Однажды здесь восстал народ, И, став творцом своей судьбы, Извел под корень всех господ; Теперь вокруг одни рабы. *** Везде одинаков Господень посев, И врут нам о разности наций; Все люди - евреи, и просто не все Нашли пока смелость признаться. *** За все на евреев найдется судья. За живость. За ум. За сутулость. За то, что еврейка стреляла в вождя. За то, что она промахнулась. *** Что ни век, нам ясней и слышней сквозь надрыв либерального воя: нет опасней и нету вредней, чем свобода совсем без конвоя. *** Я долго жил, как холостяк И быт мой был изрядно пуст, Хотя имел один пустяк: Свободы запах, цвет и вкус.
Иеремия Вишневецкий: Александр Блок Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века - Всё будет так. Исхода нет. Умрешь - начнешь опять сначала И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь.
Штурман: Давай, пархатый, ещё сюда Мандельштамма добавь, Гроссмана, Пастершлака, кто там у вас ещё?
Ллойд: Я оказался на окраине чьей – то вселенной… Там было темно, и немного холодно. Наверное, это не правильно видеть предметы Не так, как они нарисованы Было ужасно душно.. и хотелось немного погреться Кажется, когда я перешел улицу – у кого – то что - разбилось Всё, что я помнил – это глаза… большие и такие грустные.. В них читалась мольба. Меня умоляли взять за руку.. И увести отсюда подальше. Туда, где не светит солнце… И нету людей и фальши…. А я отвернулся….. Хорошо понимая, что будет дальше. Нам придётся пройти сквозь вечность, Чтобы вновь обрести друг – друга Я не стал говорить - прощай, Только бросил: «До встречи в следующей жизни.» И целую вечность мы бродили по кругу. А потом я всё вспомнил… Через много столетий.. Когда на губах своих кровь я почувствовал.. А ты - погасила свечи… Меня колотило… Я чувствовал зверя в сознании… И улыбался и думал, о том, насколько забавно Играть с мирозданием….. Я бился в агонии, чувствовал руки… И улыбался растерянно…. Как замечательно вновь обрести то, Что казалось бесследно потерянным. Реальность абсурдна, в ней всегда остаётся след Важно только его найти. Вот видишь, всё хорошо…. И мы обрели друг друга…. И теперь навсегда остаёмся внутри Очерченного мною круга. Вместе………..
Ллойд: Я посмотрел на часы Там было ещё вчера Часы показывали только то, Что мне было совсем безразлично… Я, кажется, понял смысл того, Что вкладывают в слова - Те, кто живут уже по привычке. И этим серым, холодным, Но таким родным утром Я понял, кажется, смысл того, чего нет. Я понял абсурдность реальности, Я понял зависимость времени от газет Лиц от погодных условий Тел – от того, чего нет. Реальности от условностей И злобы от степени угнетённости. Боль. Я чувствовал её во всём, что меня окружало. Она отражалась во мне миллионами криков… А вообще – то боль – полезная штука. Помогает понять, что ты ещё жив. Боль – это то, что можно реально проверить. Всё остальное – не доказуемо. Всё – же иногда мне хочется верить Во что – то, что так же абсурдно, Как и это нелепое время, Что бежит сквозь пальцы Растворяя в себе то, что еще не потеряно Унося с собой счастье Вчера ко мне пришла гитаристка.. Забрала гитару…. Я и не знал, как мне с этим смириться Группа распалась.. Dark Rose больше нет… Что происходит? Почему так болит голова??? Я сижу и тупо смотрю в монитор… И пишу здесь какие то дурацкие слова… Когда-ж я пойму? Моё творчество умерло… Как жаль, что рукописи не горят А может не правы те, кто так говорят? Не важно…. Умерло то, в чем никто не нуждался…. Слышишь? Я больше не музыкант!! Только можно тебя попросить….(?) Убери подальше гитару…. Когда я смотрю на неё – Шрамы на искалеченных пальцах Так сладко болят…. Я пытался даже заплакать… А ты мне на ухо шептала… Ллойд…. Ты всё равно музыкант….
Штурман: Ты что - гот чтоли?
Ллойд: Темно… Может откроем глаза? Разум впервые не спорил с сердцем… Я встал, оделся и вышел…. Дверь…. Какая – то белая дверца… Звуки какие – то слышу… Я постоял немного… я не решался…. Открыть эту тайну…. Я уже думал остаться с наружи….. Но у меня не вышло. Яркий свет заливал всю комнату Он проникал в сознание Ты на полу… полунагая… Платье изодрано… Я не смог убежать…. Я – испугался.. За тебя……. И лишь отшатнулся… Скрежет когтей по полу…. Выворачивая себе пальцы Ты билась в агонии Раздирая на себе платье С диким стоном ты выгибаешь спину Ломаются когти Стон переходит в крик Голод жрал твою душу А я стоял, и не знал, что делать Нужен был миг, чтобы понять….. Я подхожу ближе, боюсь прикоснуться Боюсь даже дышать.. Я обнажаю шею Хочу тебя приласкать… Почти не чувствую боли…. Губы…… Страх переходит в желание... Ты – затихаешь…. Видишь… всё хорошо… ….слёзы… ….плачешь?.... Я наклоняюсь… целую… Беру тебя на руки…. Ты засыпаешь… Я – засыпаю рядом…. Ранка на шее затягивалась…. Люблю тебя слышишь?…. …наполненный твоим ядом….. Мне больше не страшно…
Ллойд: Да. Gotha-black - металист
Штурман: Ллойд: Да. Gotha-black - металист Сатанист чтоли? Я когда-то играл фошыстский хейт-кор, ещё в начале 2000-х. НСБМ - говно.
Ллойд: Нифига не сатанист!!!! Задолбали!!! Что бы мне тут делать, если я сотонист??? Я - в Бога верю, Псалтирь читаю, в церковь хожу, на колокольне звоню. А сотона идёт в ж... И ненадо блэк ругать. Из него попсятник сделали. Сатана - это поп звезда. Он только портит всё. Блэк не для пропаганды сатанизма нужен, а чтоб людей грехами их напугать.
Ллойд: Коллегам - музыкантам - респекта вагон!!!
Виктор Гость: Ллойд пишет: Я оказался на окраине чьей – то вселенной… Там было темно, и немного холодно. Грустно и не очень понятно в чём дело.
Штурман: Ллойд:Я - в Бога верю, Псалтирь читаю, в церковь хожу, на колокольне звоню. А сотона идёт в ж... И ненадо блэк ругать. Из него попсятник сделали. Сатана - это поп звезда. Он только портит всё. Блэк не для пропаганды сатанизма нужен, а чтоб людей грехами их напугать Это ты молодец. Я просто когда в школу ходил ещё и в группе играл - общался иногда с этими блэкерами. Были у нас такие ушлёпки - кошек в жертву сатане приносили итд. А православные блэкеры - это что-то новенькое. Ну да ладно, кто как к Богу приходит - это уже другой разговор. Лишь бы в храм ходил - это главное.
Штурман: Виктор: Грустно и не очень понятно в чём дело. Фигли непонятно? Поколение брошенное. Государство не воспитывает молодёжь с тех пор как рухнул СССР. По ТВ и радио насаждается пидор-поп культура, еврейская музыка, проститутки, и хип-хоповые дегенераты, косящие под негров. Кому-то это не нравится, и каждый ищет самовыражения в чём-то отличном от общепринятого попсового болота. Вот так и появляются волосатые нефоры.
Markuza: Часть сообщений была перенесена сюда. http://seyat.borda.ru/?1-18-0-00000156-000-0-0
Иеремия Вишневецкий: Да это кащениты глумятся. Вы что всерьез воспринимаете death не сатанинская музыка? Прикалываютя людишки.
Иеремия Вишневецкий: Виктор Гость пишет: Да согласен, но кто такой стерх? Журавль или аист, вроде бы белокрылый. Роберт Бернс ДЖОН ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНО Трех королей разгневал он, И было решено, Что навсегда погибнет Джон Ячменное Зерно. Велели выкопать сохой Могилу короли, Чтоб славный Джон, боец лихой, Не вышел из земли. Травой покрылся горный склон, В ручьях воды полно, А из земли выходит Джон Ячменное Зерно. Все так же буен и упрям, С пригорка в летний зной Грозит он копьями врагам, Качая головой. Но осень трезвая идет. И, тяжко нагружен, Поник под бременем забот, Согнулся старый Джон. Настало время помирать - Зима недалека. И тут-то недруги опять Взялись за старика. Его свалил горбатый нож Одним ударом с ног, И, как бродягу на правеж, Везут его на ток. Дубасить Джона принялись Злодеи поутру. Потом, подбрасывая ввысь, Кружили на ветру. Он был в колодец погружен, На сумрачное дно. Но и в воде не тонет Джон Ячменное Зерно. Не пощадив его костей, Швырнули их в костер, А сердце мельник меж камней Безжалостно растер. Бушует кровь его в котле, Под обручем бурлит, Вскипает в кружках на столе И души веселит. Недаром был покойный Джон При жизни молодец, - Отвагу подымает он Со дна людских сердец. Он гонит вон из головы Докучный рой забот. За кружкой сердце у вдовы От радости поет... Так пусть же до конца времен Не высыхает дно В бочонке, где клокочет Джон Ячменное Зерно! Роберт Бернс МАКФЕРСОН ПЕРЕД КАЗНЬЮ Так весело, Отчаянно Шел к виселице он. В последний час В последний пляс Пустился Макферсон. - Привет вам, тюрьмы короля, Где жизнь влачат рабы! Меня сегодня ждет петля И гладкие столбы. В полях войны среди мечей Встречал я смерть не раз, Но не дрожал я перед ней - Не дрогну и сейчас! Разбейте сталь моих оков, Верните мой доспех. Пусть выйдет десять смельчаков, Я одолею всех. Я жизнь свою провел в бою, Умру не от меча. Изменник предал жизнь мою Веревке палача. И перед смертью об одном Душа моя грустит, Что за меня в краю родном Никто не отомстит. Прости, мой край! Весь мир, прощай! Меня поймали в сеть. Но жалок тот, кто смерти ждет, Не смея умереть! Так весело, Отчаянно Шел к виселице он. В последний час В последний пляс Пустился Макферсон.
Иеремия Вишневецкий: Редъярд Киплинг ЗА ЦЫГАНСКОЙ ЗВЕЗДОЙ Мохнатый шмель - на душистый хмель, Мотылек - на вьюнок луговой, А цыган идет, куда воля ведет, За своей цыганской звездой! А цыган идет, куда воля ведет, Куда очи его глядят, За звездой вослед он пройдет весь свет - И к подруге придет назад. От палаток таборных позади К неизвестности впереди (Восход нас ждет на краю земли) - Уходи, цыган, уходи! Полосатый змей - в расщелину скал, Жеребец - на простор степей. А цыганская дочь - за любимым в ночь, По закону крови своей. Дикий вепрь - в глушь торфяных болот, Цапля серая - в камыши. А цыганская дочь - за любимым в ночь, По родству бродяжьей души. И вдвоем по тропе, навстречу судьбе, Не гадая, в ад или в рай. Так и надо идти, не страшась пути, Хоть на край земли, хоть за край! Так вперед! - за цыганской звездой кочевой - К синим айсбергам стылых морей, Где искрятся суда от намерзшего льда Под сияньем полярных огней. Так вперед - за цыганской звездой кочевой До ревущих южных широт, Где свирепая буря, как Божья метла, Океанскую пыль метет. Так вперед - за цыганской звездой кочевой - На закат, где дрожат паруса, И глаза глядят с бесприютной тоской В багровеющие небеса. Так вперед - за цыганской звездой кочевой - На свиданье с зарей, на восток, Где, тиха и нежна, розовеет волна, На рассветный вползая песок. Дикий сокол взмывает за облака, В дебри леса уходит лось. А мужчина должен подругу искать - Исстари так повелось. Мужчина должен подругу найти - Летите, стрелы дорог! Восход нас ждет на краю земли, И земля - вся у наших ног! *** Арсений Тарковский Вот и лето прошло, Словно м не бывало. На пригреве тепло, Только этого мало. Все, что сбыться могло, Мне, как лист пятипалый, Прямо в руки легло, Только этого мало. Понапрасну ни зло, Ни добро не пропало, Все горело светло, Только этого мало. Жизнь брала под крыло, Берегла и спасала, Мне и вправду везло, Только этого мало. Листьев не обожгло, Веток не обломало... День промыт, как стекло, Только этого мало. *** Булат Окуджава Песня из к/ф "Белорусский вокзал" Здесь птицы не поют, Деревья не растут И только мы плечом к плечу Врастаем в землю тут. Горит и кружится планета, Над нашей Родиною дым. И значит нам нужна одна победа! Одна на всех, мы за ценой не постоим. Одна на всех, мы за ценой не постоим. Нас ждет огонь смертельный, И все ж бессилен он. Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный Десятый наш десантный батальон, Десятый наш десантный батальон. Лишь только бой угас - Звучит другой приказ. И почтальон сойдет с ума Разыскивая нас. Взлетает красная ракета, Бьет пулемет неутомим. И значит нам нужна одна победа! Одна на всех, мы за ценой не постоим. Одна на всех, мы за ценой не постоим. Нас ждет огонь смертельный, И все ж бессилен он. Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный Десятый наш десантный батальон, Десятый наш десантный батальон. От Курска и Орла Война нас довела До самых вражеских ворот, Такие, брат, дела. Когда-нибудь мы вспомним это И не поверится самим. А нынче нам нужна одна победа! Одна на всех, мы за ценой не постоим. Одна на всех, мы за ценой не постоим. Нас ждет огонь смертельный, И все ж бессилен он. Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный Десятый наш десантный батальон, Десятый наш десантный батальон. *** Уильям Вордсворт Могила Роб Роя Закон в границы ставит страсть, Ведя нас ложною тропой. Мы за такой закон идем В ожесточенный бой! В смятенье, в ослепленье мы Заветов мудрых не храним... Мне в сердце врезались они, Я верю только им. Те, кто живет в волнах, в лугах, Кто режет воздух взмахом крыл, Не знают войн, для них всегда Мир высшим благом был. А почему? Закон простой Они хранят с былых времен: Пусть тот берет, кто всех сильней, И пусть владеет он. Легко понятный всем урок, Дающий всем на все ответ... Тут для жестокости шальной Соблазна сильным нет. Тут своеволье не в чести, Безумцев диких ждет беда! Желанье мерит мерой сил Любой из нас всегда. Решает жизнь земных существ Отвага, высота ума: Так Бог решил - одним вся власть, Другим - весь гнет ярма.
Likin: ВОСПОМИНАНИЕ Я помню каждый миг тех дней далеких, Хотя, признаюсь, больно вспоминать Скамеечку под сенью лип высоких, Деревню нашу, дом, отца и мать. Я помню, что они мне говорили: - Сыночек милый, к Богу обратись. И постоянно за меня молились, Но я уже вкусил другую жизнь. Молиться мне страшнее ада было, Пойти на танцы лучше иль в кино; Святое - непонятно и постыло, Зато в охотку карты и вино... Мне не забыть тот день из жизни прежней, Последний день отца, он умирал. Рыдая, мать казалась безутешной, А я, хмельной, стоял и хохотал: - Но где же Бог твой, что ж Он не спасает? Он Исцелитель? Что ж ты не встаешь? Иль с Богом люди тоже умирают? И ты, отец, как все в земле сгниешь... Он улыбнулся и сказал без боли: - Я жив еще, а ты, сынок, мертвец! Но если есть на то Святая Воля, То знай, что воскресит тебя Творец! Отца похоронили, мать молилась Прося, чтоб я исправился, прозрел, Но мне тогда совсем другое снилось, Другим я жил, иного не хотел. Молитвы, слезы - все мне надоело. Мне стали в тягость мать и тесный двор, И вот однажды я ушел из дома - Тайком, глубокой ночью, точно вор. И ликовал я:"Вот она, свобода!" Огромный мир, вся ширь его - мои!" Не знал, глупец, - иду на дно болота, Где тина, гниль, обман и яд змеи. Разгул, друзья - все это закружило В водовороте суеты и зла. В безстыдстве, пьянстве время проходило, Но это не тревожило меня. Не ведал я, что есть источник вечный Живительной, спасительной воды, Но не к нему я шел, увы, безпечный, А в пропасть, в преисподню сатаны. Круг развлечений в золото одетый, Так ярок он для тех, кто ослеплен; Я был слепцом, не видя рядом света, В безбожный ад кромешный погружен. Но кто же мог спасти меня от смерти? Кто б плен греха дал силы победить И вырваться из мрачной круговерти, Воспрянуть к свету, распрямиться, жить? Но, впрочем, не о том я думал... Случилось как-то летом в сильный дождь На улице внезапно встретил друга. Земляк - но вдруг меня пробрала дрожь. Явился мне внезапно мамин образ: Глаза в слезах, печальны, как всегда. Забилось сердце, задрожал мой голос, но вырвались бездушные слова: - Ну как там мать, меня хоть вспоминает? Наверно, давно уж прокляла, Хочу заехать, только время не хватает, Сам понимаешь: все работа да дела. - Дела, работа, помолчал бы лучше! Твои дела нетрудно угадать. Скажу тебе, но только сердцем слушай Про то, как "позабыла" тебя мать: Когда ты скрылся, то она от горя Вся поседела, ведь тобой жила! И каждый день с недугом лютым споря, Шла на распутье и тебя ждала. И простирая свои руки к небу, Молясь во имя пролитой Крови, Она была для всех живым укором - Столпом надежды, веры и любви. Ну а когда стоять была не в силах, Когда, недужная, совсем в постель слегла, Кровать к окну подвинуть попросила, Смотрела, плача, и тебя ждала... Его слова, как ковш воды с отлета, С души сорвали, смыли коросту; Я задрожал, промямлив, вроде, что-то, Спросив:"Она жива? Скажи прошу!" - Как знать сейчас, а уезжал - дышала, В бреду шептала те же все слова: "Сыночек милый, ты приедешь, знаю ". А у тебя работа, да дела... Потом бежал я, словно гнали плетью, С желаньем, прожигающим огнем: Увидеть мать, не опаздать, успеть бы, Прощенье вымолить, покаяться во всем. Вокзал и поезд - все в одно мгновенье; Недолог путь, но будто много дней; И сердце, словно вторило движенью, Стучало в такт: скорей! скорей! скорей! Не помню, как я вышел из вагона И тенью трепетной шагнул с испугом в ночь. Сжималось сердце, что и как там дома? То замирало, то как конь рвалось. Но вот деревня, за погостом рядом, Могилок холмики, и силуэт креста, И будто за разрушенной оградой Увидел я стоящего отца. И в этот миг вдруг слов его значенье, Прозреньем озаренный, осознал: Бессильна смерть, всесильно Воскресенье! Ты жив, отец, и ты не умирал! Могильный холм обняв его холодный, Я плоть креста слезами орошал. - Ты жив, отец, а я мертвец зловонный. Прости меня! - со стоном я взывал. Я искуплю грехи любовью к маме, Сыновий долг исполню я сполна, И ты, отец, ты в сердце будешь с нами... Но вдруг взошла холодная луна. И все вокруг безстрастно осветила... О ужас! Только тут заметил я, Что рядом чья-то свежая могила. Но я-то знал, я сразу понял, чья! Мой стон, наверное, тогда весь мир услышал - Деревья вздрогнули, чтоб больше не уснуть - Ударил эхом он, как молотом по крышам, Но только маму этим не вернуть! - Встань, мамочка, прости меня, родная, - Взывал я в голос, - встань, открой глаза, Давай молиться вместе, дорогая, Ты только встань и уж прости меня! Не было ответа, шли мгновенья, Слагаяся минутами к часам, И вдруг я понял, Кто дает прощенье, И с воплем руки поднял к небесам... И эта ночь была последней ночью В моей безбожной жизненной ночи, Она открыла мне слепые очи; Нашел я путь, и дверь, и к ней ключи. С тех пор себя е мыслю я без Бога, В Нем жизнь моя и счастья полнота. Огромен мир, но мне одна дорога: Сквозь тернии - в объятия Христа... Когда я вижу пред собой отныне Заплаканную сгорбленную мать, А рядом с ней напыщенного сына, От всей души мне хочется сказать: - Вы, матери, скорбящие за сына, Прострите с верой руки к небесам И знайте, что молитвы ваши в силах Творить и после смерти чудеса... Вы, сыновья, забывшие о Боге, Взгляните на рыдающую мать, Оставьте грех, чтоб не пришлось в итоге Вам эти слезы горькие пожать. (стихи батюшки Валентина Мордасова)
полная версия страницы